Не знаю, зачем я это пишу – наверное, потому что стала недавно мамой и теперь мне еще больше не все равно, чем было не все равно раньше. Мы с младенцем моим не спали прошлую ночь, она – по причине расстраивавших ее колик, я – по причине расстраивавшего меня Русского марша. Потом долго думали, она – о неведомом, я – о русских. Вот результат моих размышлений. (За нее не ручаюсь, ибо она уже три почти месяца как отдельный от меня человек).
Если Россия планирует сохранить себя как государство преимущественно русской культуры и христианских ценностей, то жить так, как сейчас, ей осталось лет …дцать. Потому что лет через …дцать, при текущей динамике, Россия будет преимущественно государством нерусских, и не просто нерусских, а мусульман. И это даже с визами. Визы вообще ни при чем – я тут буду писать о наших, внутрироссийских межэтнических дрязгах, не о мигрантах.
У русских для сохранения Родины в ее нынешнем виде нет другого пути, кроме как больше рожать и больше ассимилировать. Не гнать от себя, не пугать, не резать в метро, а плавить в одну общую культурно русскую массу, в пока еще не существующий единый российский народ всех нерусских, рожденных и выросших на этой нашей земле. Нужно просто один раз перестать играть в чужие контексты и идеалы, в отравивший Европу уже почти до смерти красивенький мультикультурализм, в любой ценой сохранение и укрепление уникальных культур малых народов, в нерусские алфавиты и языки. Наша история, наша культура, наши ценности, наш первый и главный язык – все это должно быть единым, непререкаемым, монолитным, необратимым, не зависящим от того, кто талантливее орет на митинге или трибуне. Раз и навсегда. Остальное дело техники. Как это делается, сколько нужно на это лет – на воспитание в школах и детсадах, на – о ужас! – госпропаганду единства всех нас как одной монолитной нации, на возвращение соотечественников по этническому признаку, что не стесняются делать ни Греция, ни, тем паче, Израиль, ни даже пугливая на такие темы послевоенная Германия. На СМИ, на законы, на их применение, на книжки, кино, на концерты, телепрограммы, утренники, фестивали, на компьютерные стрелялки – что там еще? Я не специалист. Но полагаю, специалисты бывают. Просто надо один раз так твердо решить.
Хватит кормить Кавказ. Кормить надо российский юг. И этот российский юг должен знать, что его кормят и с ним носятся, пока он ментально российский. Моя прабабушка убежала в 15-м, в геноцид, из Трабзона, где была ее Родина, в тогда еще русский Крым, от турецких ножей, зарезавших ее братьев, сестер и родителей. Моя бабушка родилась и выросла в Сочи, при этом до 18 лет не говорила по-русски. Моему отцу не разрешили жениться на русской, ибо диаспора не одобряет браки с чужими, даже если эта диаспора живет в уральском Краснотурьинске, где мой отец был рожден. Я сама – четвертое поколение – родилась в Краснодаре, не говорю по-армянски, почти не знаю армянской истории, была в Армении один раз, в 25 лет, с Путиным в командировке, и моя Родина – однозначно Россия. Мой, так сказать, семейный «анамнез» - ужас и трагедия, с точки зрения истории армянского народа. А с точки зрения будущего России – только так и должно происходить.
Маленький дагестанец, ингуш, татарин, калмык (кого еще режут в московском метро?) должен знать, что он, прежде всего, россиянин, а потом уже дагестанец, ингуш, татарин, калмык. Что бы об этом ни думали его родители. Как это знаю я, как это будут знать мои дети. Семья, где я жила в юности, пока училась в США – где мама полька и немка, а папа рыжий ирландец – безоговорочные американцы, и то, что они полька и немка и даже ирландец, заметно только по шуткам на бамперном стикере и веселым этническим праздникам раз в году, вроде Сэйнт Патрика. Для них самих их польскость или ирландскость – это такая «фенечка», а не моделирующая биографию жизненная философия, не кровная принадлежность к другой, нежели усредненно американская, культуре и языку. Так же должно быть у маленького дагестанца, якута, татарина, ингуша. Впрочем, другой путь, он, как всегда, к сожалению, есть. К лешему всех отпустить. Точнее, прогнать. Особо никто, честно сказать, не расстроится. Прозевали давно тот момент, когда бы расстроились. Если бы не прозевали, сейчас и вопрос бы так не стоял, ибо была бы привычная среднесоветская мир-дружба-жЕвачка, когда мою маму, этническую армянку, родившуюся в России, распределяют преподавать немецкий в Урус-Мартан, и никто ничего такого в этом не видит. Вообще ничего. По крайней мере, ничего страшного. Другой путь – он пленительно очевидный. И о нем не стыдятся уже говорить как о правильном и возможном люди, которых принято называть приличными. С виду нормальные люди.
Дорогие нормальные люди! Если вас почему-то устраивает Россия в пределах ее Золотого Кольца – без чеченцев, якутов, калмыков, без ханты и манси, без ненцев, татар, ингушей, дагестанцев, без чурок, хачей, черножопых и узкоглазых, без нефти и газа, без золота и бриллиантов, без Байкала, Амура, без южного моря и плодородных земель – тогда, конечно, вперед. Зигуйте дальше. В нашей с вами уже изрядно разболтанной этнической лодке зиговать и поощрять зигование (полустыдливо-полуазартно, от самих себя, кажется, не ожидая такого, отворачиваясь от зеркал, как пьяная девственница, вдруг решившая «Эх, была не была!») – суть один хрен.
Так, чтобы чурок, хачей, черножопых и узкоглазых здесь больше не было, а нефть, бриллианты, Байкал и Амур, газ и моря оставались – так не получится. Хоть обзигуйся. Прогонишь один неказистый, вроде, Кавказ, который, вроде, не жалко – и понеслась. Поезжайте в Якутию, спросите якута, что он о нас, не якутах, думает, в каком гробу он нас видел и как его достало терпеть нас, круглоглазых и бело… – ну, в общем – на исконно якутской земле. Никогда не слышали про якутский национализм? А он, тем временем, процветает. И опасный термин «регионообразующая национальность» в Якутии произносят с той же страстью, что в Москве – «государствообразующий народ».
Сколько лет и усилий уйдет, пока тот якут или дети якута и мысли не смогут перенести, что они – не Россия, не с русскими, не единый народ, как не могут об аналогичном помыслить те мои полька-немка-ирландец, не знаю. Но когда-то же надо, блин, начинать! Лично меня Россия в пределах кольца не устраивает. И если – God forbid! – придется за это когда-нибудь воевать, ну значит что. Значит, пойдем воевать. И, да, пока мне тут не напомнили, напомню сама – я нерусская. Во мне нет ни капли русской крови. Ни одной. Слава России!
О мирном исламе, идентификации террористов и необходимости отделить «своих» от «чужих»
Есть ли у террористов национальность? Религиозная принадлежность? Пол? Рост, вес, цвет кожи, цвет глаз и цвет волос? Глупый ряд вопросов, не правда ли? Да. И, вместе с тем, нет. Всё зависит от того, с какой целью совершается террористический акт.
Если террористический акт совершает в Испании группировка E.T.A., баскские националисты, добивающиеся независимости своей родины, то мы скажем: преступление совершили баскские террористы. У них есть национальность. Они баски. Собственно, поэтому они и совершают свои акции. Говорить при этом, что «у террористов нет национальности», и террористический акт совершили просто какие-то преступники глупо. При этом один из них мог быть брюнетом, а второй, так уж получилось — блондином. И это не будет иметь никакого значения.
Но если вдруг завтра блондин совершит массовое насилие под лозунгом: вся власть блондинам, убей брюнета и отправишься в рай, мы скажем, что террорист был блондином. Потому что в данном случае это будет существенно. Понимаете, о чём я?
В нашей стране террористические акты совершают исламские террористы. Национальность у террористов бывает разная, и, видимо, она не важна. Бывают среди них и русские, и выходцы с Северного Кавказа, и иные. Но религиозная принадлежность у них одна: ислам. Они сами относят себя к исламу и совершают свои преступления во имя того, что считают своей религией. Перед выходом на задание они читают молитвы на арабском, обвязываются какими-то платками с надписями из Корана, и так далее. Они убеждены, что убив много людей во имя своего бога, они пойдут к нему в рай. Они исламские террористы.
Это не значит, что все мусульмане — террористы. В приведённом выше примере, у нас были террористы-баски и террорист-блондин. Это не значит, что все баски — террористы. Или что все блондины — убийцы. Но конкретно эти террористы были не просто безликими преступниками, а баскским террористом и блондином-убийцей соответственно. В данном случае национальность и цвет волос имеют значение. Так же и с исламскими террористами в нашей стране. Их религиозная принадлежность имеет значение, так как они связывают свои действия именно с догматами своей религии.
Если завтра какой-нибудь христианин следуя своему пониманию религии во имя Христа взорвёт автобус, извините, мы будем вынуждены назвать его христианским террористом, несмотря даже на то, что остальные христиане не поддержат его методов. В Средние Века крестоносцы шли убивать во имя Христа, и мы до сих пор зовём их крестоносцами, а не просто какими-то вооружёнными людьми. И Святую Инквизицию, которая отправляла людей на костёр во имя чистоты веры, мы считаем католическим трибуналом, а не просто каким-то неопределённым судилищем. Когда сегодня мы называем террористов исламскими террористами, мы просто называем вещи своими именами. Не нужно отлагаться от правды ради пресловутой политкорректности.
Недавно опять случилась трагедия. В Волгограде взорван автобус, погибли несколько человек, десятки ранены. Уже сейчас понятно, что, скорее всего, преступление совершено так называемым «шахидом», или «шахидкой», то есть, религиозным фанатиком-самоубийцей, который убивает вместе с собой других людей, потому что верит: эта жертва откроет перед ним двери рая. Или, ещё может быть, мстит за погибших «братьев по вере» (и по оружию), или за родственника, или за мужа, такого же «шахида» или террориста.
Наши сограждане-мусульмане, включая идеологов и иерархов религии, конечно, скажут: ислам не имеет к этому никакого отношения. Ислам опять не имеет к этому никакого отношения. Никогда не имел и теперь не имеет. Просто так случайно получается, что почти все террористические акты в России производятся исламистами и под исламистскими лозунгами.
Но мы вынуждены сказать: нет. Ислам имеет к этому отношение. Случайностей не бывает. Здесь мы имеем политику и войну. Войну радикальных исламистов со всем миром.
Мы не говорим, что все мусульмане — террористы. Мы не говорим, что ислам — религия террора. Никогда мы такого не говорили и даже не думали. Сказать или подумать такое было бы великой неправдой. Но ислам имеет к этому отношение. Надо быть честными и признавать свою ответственность. Понятное дело, что конкретные террористы никак не связаны с большинством нормальных законопослушных мусульман нашей страны. Именно поэтому они, нормальные и законопослушные мусульмане, должны проявить солидарность со страной, а не с террористами. И на словах, и на деле.
К нашему огромному сожалению, порой некоторые мусульмане нашей страны, как бы мирные, высказывают сочувствие экстремистам и террористам. Оправдывают. Например, тем, что это «Россия довела», или «Америка довела», или «у них не было другого выхода». В интернете мы видели целую кампанию по поддержке сирийских боевиков, исламских террористов, воюющих с законным правительством Сирии. Мы встречались со странным отношением наших сограждан мусульманского вероисповедания к таким «незначительным» преступлениям как поджоги и взрывы магазинов, торгующих алкоголем, например, в Ингушетии. Реакция была такая: наши братья немножко переборщили, но в целом они правы, потому что по шариату алкоголь запрещён. И если магазин взорвали так удачно, что никого не убили, то понять и простить, чего уж там. И даже глава Республики Ингушетия по этому поводу вступает в богословский диспут с сельчанами-подрывниками, вместо того чтобы калёным железом выжечь измену, как подобает российскому офицеру и российскому чиновнику.
Ислам имеет к этому отношение. И отношение российских мусульман к преступлениям против российского закона «во имя шариата» имеет отношение к самым бесчеловечным террористическим актам. Сегодня поджигаем магазин, потому что его ассортимент не соответствует шариатской номенклатуре товаров, завтра стреляем в девушек, не надевших хиджаба, краской, послезавтра — пулями. А потом кто-то из девушек в хиджабе взрывает автобус с людьми. Увы, всё связано. Поэтому, надо остановиться прямо там, где красную линию прочертил российский закон. Ни пяди не переступая.
Уважаемые сограждане всех вероисповеданий, включая иерархов, идеологов, а также и особенно глав республик, районов, и прочих уважаемых людей. Это Россия. Россия никогда не была страной шариата. И никогда не будет. Примите это или покиньте нас. В мире есть страны, живущие по законам шариата; при большом желании, вы можете туда переселиться. Если вы не хотите покидать родную землю, землю отцов, что понятно, но всё же хотите жить по законам шариата, то вы можете выделиться, отделиться вместе со своей землёй. Это можно сделать мирным и правовым путём. Всё мировое сообщество уважает принцип самоопределения наций. Вам нужно провести референдум, и если квалифицированное большинство вашего народа выскажется за отделение и за жизнь в самостоятельной и шариатской стране, то можно начать процесс. Это не быстро и не просто, но возможно.
При этом будьте, конечно, готовы, что Россия замкнётся от вас границей, визами и прекратит дотировать вашу экономику. Но ничего, деньги вам даст Аллах. Если вы не будете нападать на соседей, не будете содержать у себя базы террористов и выращивать мак для производства героина, если будете сидеть тихо, соблюдать шариат и молиться, вас никто не тронет.
А если ваша проблема в том, что вы, убеждённые шариатчики, в собственном народе в ничтожном меньшинстве, а большинство населения вашей национальной республики словом и делом голосует за жизнь в России, то поймите, что меньшинство — это меньшинство. Ваш народ выбрал жить в России, и, значит, по российским законам, а не по шариату. А лично вы можете выбрать для себя другую, шариатскую страну.
Россия — не страна шариата. В России вы можете спокойно жить и исповедовать свою веру. Мы будем улучшать ситуацию. Будем строить больше мечетей в больших городах большой России, потому что сейчас их явно мало, это действительно надо исправить, чтобы на праздники вы не заполняли улицы и площади и не молились на асфальте, чтобы всё было хорошо. И всё будет хорошо. Россия — это земля мира, для всех, для христиан, для индусов, для иудеев, и для вас тоже. Вы понимаете, о чём я говорю. Но Россия — не земля шариата, нет.
Если вы поэтому решите, что Россия для вас земля войны, то вы получите войну. Только не ту войну, о которой вы думаете. «Русский ответ» - это не зачистка рынка десятком юнцов, не стычка у бара с охраной, не «русский марш», не «русская пробежка» и прочие пародийно мелкие акции ничтожных «русских националистов». Настоящие русские — это государственный народ, народ-государство. Масштаб организованного насилия, которое осуществляют русские, всегда больше чем вы себе можете представить, мысля в рамках семейных, клановых или этнических.
Как вам такой пример: за один день погрузить в вагоны и выселить целый народ в дикие степи. И не один народ. Или вот ещё: поставить русский сапог на половину Европы. Вы думаете, с тех пор Россия стала слабее? Периодически некоторые тоже так думали. И всегда ошибались.
Одиночек-террористов мы будем ликвидировать. Мы должны это делать вместе. Увы, встречаются маньяки-преступники, в несовершенной земной жизни мы не можем избежать появления выродков. Но не должны преступники иметь никакой поддержки в обществе, ни прямой, ни косвенной, ни физической, ни моральной. Никакую идеологию не следует тонко подводить к оправданию насилия и нарушения российских законов, что мы видим иногда в «политическом исламе».
Извините за правду, но пока в исламском сообществе, в «умме» России, нет единодушного и полного отторжения экстремизма, мы вынуждены рассматривать мусульман как «группу риска». И когда полиция особенно внимательно относится к бородатым гражданам, и когда устраивают облавы на места религиозных собраний, надо понимать: в этом нет дискриминации и какой-то особенной нелюбви к мусульманам. Россия любит мусульман. Иногда даже больше, чем русских. Но есть простая наука, криминология. Например, цыгане часто торгуют наркотиками. Поэтому, если рядом с цыганским поселением распространяется много героина, есть смысл пройтись рейдом по цыганским домам. Это не значит, что мы не любим цыган. Мы любим цыган, и песни, и ай-на-нэ. Но криминальная статистика говорит нам, что среди цыган много наркодилеров. И мы прошерстим цыган, а что делать?
Увы, экстремистские идеи и практики распространяются по исламскому сообществу как по грибнице. Мы признаём, что это течение противно нормальному, мирному исламу, это, может, вирус в здоровом теле теле. Допустим. Но грибница есть грибница. Грибница у них одна. Поэтому такое внимание к мусульманам в плане борьбы с терроризмом, такая вынужденная предвзятость.
У этой проблемы есть решение. И решить её могут только сами мусульмане. Российский ислам должен, во-первых, соединённо, забыв про розни между теми и другими иерархами, объявить догму: Россия есть земля мира для ислама. Российские мусульмане отказываются от планов, даже теоретических, внедрения шариата в России (как государственного и правового режима; мусульманин может и должен следовать шариату частным порядком, в своей личной жизни, в той мере, в какой шариат не противоречит российским законам: например, мусульманин может не пить алкоголя, молодец; но жениться на 14-летней девочке или взрывать что угодно не может, и так далее). Российские мусульмане принимают власть российского правительства и российских законов, впредь навечно. Все шариатчики, все экстремисты, все несогласные объявляются отступниками и еретиками. Им провозглашается проклятие и анафема, или как там это у вас называется. Публично объявляется, что все «шахиды» идут прямиком в ад. Публично, открыто и недвусмысленно отрицаются любые толкования писания и предания, которые указывают даже на потенциальную возможность военного джихада и шахидства. Если при этом зарубежные «братья по вере» осудят российскую умму, укажут на недопустимость такого радикального поворота учения, и так далее, то и Бог с ними. Плевать.
Во-вторых и практически. Умма должна сама выявлять и сдавать российским правоохранительным органам всех экстремистов, террористов, проповедников экстремизма и пособников террористов. Ах, вы скажете, как так можно, принуждать доносить, сдавать своих! Вот тут она и есть, проверка на лояльность. Кто для вас более свои? Террористы для вас «свои» или граждане России, которых взрывают в автобусах для вас свои? Если террористы для вас более свои, то, извините, вы сами пособники террористов, разве не так? Нормальным людям свои другие нормальные люди, а не убийцы, пусть даже и «своего» вероисповедания.
Вот тогда мы поймём, мы увидим, мы поверим, что у этих конкретных террористов нет религии, что ислам религия мира, ислам не имеет к терроризму никакого отношения, а российские мусульмане — наши, свои, на стороне света. И проверок станет меньше, и бородатые будут привлекать полицию не больше, чем рыжие, и мечетей построят столько, сколько надо.
Пьяным геем ты будешь у себя дома. О Русской Улице как части национальной идеи
В предыдущем блоге я писал о том, что разумный баланс между индивидуализмом и коллективизмом может стать частью столь востребованной национальной идеи России.
Я хотел бы сейчас добавить ещё один момент. Как иностранец, хотя и ассимилированный, я всё равно замечаю то, чего русские почему-то в себе не замечают.
Я имею в виду, как русские ругаются на Россию. Есть некие повторяющиеся словесные формулы, с которыми я часто встречаюсь. Первая формулировка в моём списке — общего порядка: «Как ты можешь жить в этой долбаной стране?!». Далее следует конкретика: «Здесь на улицах бьют в морду», «здесь на улицах мусор», «здесь на улицах ругаются матом» и так далее.
Что важно: главные жалобы на поведение других у граждан бывшего СССР всегда крутятся вокруг того вида безобразий, которые встречаются «на улицах». В остальном постсоветские люди весьма либеральны: даже мои самые верующие русские знакомые, например, считают, что гомосексуализм есть дело индивидуальное, а вот гей-парад «на улице» ни в коем случае не допустим. А в некоем невидимом «улице» гей-клубе он очень даже допустим: всем даже практически всё равно. Пусть там между собой что хотят делают.
С алкоголем — то же самое. Если бы все пьянствовали там, где их не видно (и не слышно), — всем было бы всё равно. А когда это происходит на улице, когда дикость вылезает на люди — людям противно. Вот, кстати, прямо сейчас, во время написания текста, я употребляю на сон грядущий (в меру) — и вы знаете, я уверен, что вам на это наплевать.
Скажу больше: вам сейчас кажется, что я пишу какие-то банальности, какие-то «очевидные вещи». Мне часто об этом говорят.
Это оттого что многие русские не знают, как вопрос частной и публичной жизни поставлен у других.
В сильно религиозных сообществах грех дома — точно такой же «грех перед обществом», как и грех на улице. В Средние века в Европе то, что ты делал дома, касалось Бога и общественности. И в традиционных поселениях в арабском мире — то же самое.
И это не факт из некоего исчезнувшего прошлого. В современном Евросоюзе грань между домом и улицей тоже стёрта, они становятся одинаковыми местами. Где-то везде можно вести себя, как дома, включая легализацию мастурбации в публичных местах в Швеции.
А где-то голландские полицейские вламываются в квартиру русского дипломата, потому что «соседям показалось, что он вернулся домой пьяным».
Так что этот феномен — «на улице нельзя» — более уникальная часть евразийской/русской культуры, чем может показаться. Поэтому я предлагаю в национальную идею для России включить этот пункт: «нельзя на улице» (а дома можно).
Я думаю, что национальная идея должна учитывать медицинский факт: русские хотят видеть перед собой образ, к которому следует стремиться, и склонны поддерживать строгие образцы поведения на улице и в публичных местах. Поэтому жёсткий, уважаемый и соблюдаемый всеми публичный порядок — должен быть. А то, что бывает дома, или в каких-то невидимых местах, то, от чего не страдают окружающие, — это никого не касается.
Русские любят жизнь и свободу, но эти страсти — не для улиц. На улице каждый мужчина должен быть воином, а каждая женщина — красавицей. А дома, дома можно быть придурками, — пожалуйста.
Кто готовит сценарий распада страны и делит её заживо
Прослушал свежее заявление Евгении Альбац насчёт того, что Россия должна распасться и отдать всю территорию восточнее Урала.
Ощущение мерзкое. Гаже некуда.
Как в бурю пригоршней грязного града вхлёст по морде.
Пока насчёт неизбежного развала России мило разглагольствовал «вечный мальчик» Дмитрий Быков, которого хлебом не корми, а дай поэпатировать общественность, и даже пока вокруг вопроса, готовый продать не тот, так другой кусок России, суетился смешной человечек по фамилии Пономарёв, и так далее, – ситуацию ещё можно было игнорировать, но сейчас, похоже, уже не до смеха.
По той простой причине, что в теме зазвучал голос ВШЭ, где, оказывается, всерьёз полагают, что российскую Арктику не худо бы отдать под «международный контроль». А ВШЭ, учитывая, кого она обслуживает и с чьей руки клюёт, – это уже серьёзно. Настолько серьёзно, что профессионально невозмутимый, холодный и предельно сдержанный Владимир Путин, – совершенно непредставимо, но факт, – публично назвал автора идеи «придурком».
А теперь, извольте видеть, в ту же дуду задудела и г–жа Альбац.
И это, между прочим, довольно серьёзно.
От этого не стоит отмахиваться.
Многие, конечно, уверены в том, что Евгения Марковна – просто пожилая вздорная женщина, но это не так. Вернее, не совсем так. Она, безусловно, вздорна, но при всём при том – много лет знаковое лицо и рупор вполне конкретного и совсем не маргинального сектора российской элиты.
…И это при том, что разговоры о том, как удобнее валить РФ, ведутся уже открыто, в высоких и светлых кабинетах, – разве что конкретно оглашать идею развала, называя вещи своими именами, пока что велят придуркам, которых не жалко, – и никто не мычит, не телится и вообще никак, совсем никак не реагирует. А образованная общественность даже посмеивается: дескать, ничего страшного в татарстанских «азатлыках» нет, а всякие «поморы», «ингерманладцы», «сибиряки» и тэдэ вообще фигня на постном масле.
Так вот. Нетрудно заметить, что власть российская – не монолитна. Напротив, практически по всем направлениям, – а в частности, коль скоро речь идет о целостности страны, и по вопросу об отношении к окраинным регионам, – политика России определяется противостоянием двух линий во власти.
Грубо говоря, группы, давно поставившей крест на Федерации в её нынешних границах, включая будущий отказ от (как и предлагает Евгения Марковна) всего, что восточнее Урала, в том числе и Сибири, и Дальнего Востока, и группы, намеренной удержать окраины (и Сибирь, и Дальний Восток, и прочее) во что бы то ни стало, сохранив страну единой.
Отсюда – ничем иным не объяснить – и проистекает то, что многие склонны считать «политической шизофренией»: параллельная реализация двух вроде бы диаметрально противоположных тенденций. Впрочем, судите сами.
С одной стороны:
– проводится саммит АТЭС во Владивостоке;
– в регион закачиваются гигантские деньги, которые, пусть и при всех имевшихся злоупотреблениях, сильно улучшают жизнь дальневосточников и вообще делают пребывание Дальнего Востока в составе РФ сколько–то осмысленным;
– систематически спонсируются пассажирские перевозки, чтобы связать восточные регионы с большой Россией,
– и, наконец, президент лично посещает Хабаровск, устраивает начальникам вырванные годы и заставляет их всерьёз, а не понарошку бороться с наводнением. А в результате небывалое бывает: никто не погиб (притом, что в соседнем Китае, а также и в Европе, в последние годы гибель людей в итоге наводнений уже перестала кого–либо удивлять), государственная «Роснефть» безропотно включилась в кампанию помощи пострадавшим.
Всё это, безусловно, замечательно.
Чистой воды повод для оптимизма.
Но, с другой стороны, творится и нечто такое, что крайне сложно понять, – во всяком случае, изучая открытые источники. И речь идёт уже даже не о «ползучей китайской экспансии» (приток мигрантов, их оседание и укоренение в городах и сельской местности, долгосрочная аренда сельхозугодий), – это проблема сложная, но уже не новая, её так или иначе научились решать и решают. Речь идёт уже о процессах стратегических.
Например, допустим, о недавней приватизации стратегически важного Ванинского порта, в итоге мутной сделки с кипрскими оффшорами и российскими олигархами доставшегося китайцам и корейцам, продавать которым порт Москва не собиралась. То есть, поясняю, государство запретило иностранцам участвовать в аукционе и продало порт российским олигархам, справедливо опасаясь отдавать морские ворота России странам, которые могут иметь будущие территориальные претензии на этот малонаселённый регион. И что? А ничего. Те самые российские олигархи, купившие порт, спустя всего пару дней уже как полноправные владельцы перепродали его – как раз тем корейцам и китайцам.
Красиво, да?
А вот вам, дорогие друзья – наугад из списка – и ещё краше.
Судя по частым в последнее время упоминаниям в СМИ крупнейшей в мире алмазодобывающей компании «Алроса», которая принадлежит государству и на которой, по существу, держится российский суверенитет над Якутией, её руководство то ли захворало, то ли обезумело. Никак иначе невозможно истолковать их официальное заявление об отказе от соблюдения социальных обязательств перед населением Республики Саха. То есть налоги собирать компания планирует и дальше, но «ответственность за предоставление и финансирование объектов социальной инфраструктуры и социальных услуг» отныне будет нести исключительно правительство Якутии, и больше никто.
На первый взгляд, звучит вполне безобидно и даже логично. Но я, если речь идёт об экономике, не очень доверяю себе, в связи с чем, попросив разъяснений у людей знающих, понял, что дьявол, как обычно, прячется в деталях. То есть: основная часть налогов «Алросы» уходит в федеральный бюджет, а бюджет Якутии, при всем сказочном богатств её недр, почти наполовину (55,8 из 124,8 млрд. руб.) состоит из дотаций. Без которых никак. Хоть в петлю.
В такой ситуации отказ «Алросы» от социальных гарантий пробивает в казне республики огромную брешь. И её – поскольку природа не терпит пустоты, – не замедлят заполнить внешние силы от Китая и Японии до США, давно уже через всякие фонды, – среди которых фонд Сороса самый известный, но далеко не самый «хитрый», – финансирующие местные общественные организации. В частности, как водится, и под вывеской борьбы за экологию (физкульт-привет «Гринпису» на платформе «Газпромнефти»!). А республиканские власти, будь они хоть по уши патриотами, вынуждены будут всё это приветствовать: им, брошенным на произвол судьбы, ничего иного не остаётся.
Иными словами, перед нами практическая реализация лозунга московских национал–оранжистов «Хватит кормить Кавказ!», – только с заменой Кавказа на Дальний Восток. И даже ещё опаснее – просто потому, что здесь налицо не пустое бла–бла–бла.
Уже объявлено о начале приватизации «Алросы» по всё тому же, опробованному в Ванинском порту либеральному образцу, и ещё до начала ноября государство избавится от 16% акций этой компании, сбыв их мелкими пакетами. Что, естественно, облегчит покупку их китайскими товарищами.
Ну а потому, если выгорит – лиха беда начало, – пойдёт широкая распродажа остального. К радости всех заинтересованных сторон. В первую очередь, тех же китайцев, уже давно стремящихся взять под контроль российский сектор алмазного рынка. И не просто давно, а очень умно и успешно. Еще в 2011-м Чжунго, перекупив долю израильтянина Льва Леваева в ангольском горнорудном обществе «Катока», стал её крупнейшим акционером, превратив россиян в жалких, почти бесправных миноритариев. А теперь китайцы, отбив у «Алросы» её крупнейший зарубежный проект, не скрываясь, готовятся захватить плацдарм и в самой Якутии, тем самым, естественно, подхлестнув активность американских и японских конкурентов.
Фактически, как ни жутко это звучит, Россию – ещё как бы целую – уже делят. Заживо. И не так уже важно, является ли происходящее спланированной провокацией или следствием банального стремления «эффективных менеджеров» распилить вверенные им активы. Итог для судьбы пока ещё российского Дальнего Востока – а там и Камчатки с Чукоткой, а чуть позже и Сибири – может стать фатальным в обоих случаях.
Есть и ещё примеры.
Но эти, на мой взгляд, самые яркие.
А вывод из всего сказанного для меня один: нет, друзья мои, и не было никогда никакого «монолита власти». Есть, есть – что бы кто ни навеивал – две «группы по интересам», и интересы у них очень разные, причём где там бизнес, а где политика, пожалуй, уже не разобрать. Сплетено всё. Ясно только одно: люди, видящие будущее России так, как видят его г–жа Альбац и профессор Медведев, уже готовый отказаться от суверенитета над Арктикой, объявили войну людям, которые с таким будущим не согласны.
На мой взгляд, основания для оптимизма в данном сюжете даёт только то, что президент РФ, насколько можно судить по открытым источникам, вроде бы очень не поддерживает тех, кто готов «делить тушку». Больше того, похоже, даже дал соответствующие указания кому следует. Не зря же Ирина Володина, весьма высокопоставленная прокурорская дама из Приморья, заявила, что приватизацию стратегически важных объектов пора тормозить. Ибо «у нас есть печальный опыт акционирования государственных учреждений: то предприятие, которое у нас дорого строило, сейчас на грани банкротства. Мы его акционировали, но туда как-то инвестиции не пошли».
Это даёт надежду.
Но, к сожалению, вероятно, уже не даёт твёрдых гарантий.
Во всяком случае, тот же Александр Собянин, инсайду и интуиции которого доверять можно, вопреки обычной своей осторожности, прямо пишет, что «кому–то в российской политике очень не нравится Владимир Путин, и эти люди понимают, что в партийном поле, в поле выборов, в общественном поле у них нет шансов его убрать, но такие шансы появляются, если взорвать страну (...) Региональный сепаратизм имеет некие надежды на экономическое благополучие: кто–то владеет нефтью, кто–то металлами, и многие люди в правящей элите в регионах думают, что если из России уйти, то будет счастье».
Единственное, за что я, пожалуй, рискну поручиться, так это то, что процессы, ведущие к распаду России, имеют поддержку на таком уровне, что если их не затормозить сейчас, могут стать необратимыми. Хотя люди, стоящие за спиной Альбац, похоже, уверены, что эти процессы уже необратимы.
И, боюсь, разубеждать их придётся с минимальной степенью гуманизма.
Как говориться не добавить, не отнять. В свое время услышал одно выражение, которое запало мне в душу, звучит оно приблизительно так: "Какова наша сегодняшняя задача? Не просрать всё то, что наши предки достигли кровью и потом". Это задача минимум, задачу максимум можно сформулировать в таком контексте: "Приумножить всё то, чего добились наши предки кровью и потом".
705
1
0
0
